Приключения воздухоплавателя Редькина - Страница 42


К оглавлению

42

— Верно, — обрадовался Тараканыч, — молодец!

Когда небо на востоке окрасилось в нежно-розовый цвет, на палубу «Калабрии» вылез хмурый, с опухшим лицом Бельведер.

— Ну, звездочет, — сказал он недобро, — определил мою судьбу?

— А как же, — улыбнулся Тараканыч, — значит, сначала тебе будет хорошо, потом — плохо, потом опять хорошо, опять плохо, и так это будет идти одно за другим: то хорошо, то плохо. Но кончится все хорошим, прямо сердце за тебя радуется.

— А не врешь?

— Чего мне врать, когда на небе ясно все указано. Хороших звезд на одну больше, чем плохих. Вот, братики кудрявые могут подтвердить.

Он обернулся к двум совершенно лысым пиратам с букетами волос в руках. Счетоводы смущенно кивнули гладкими головами.

«Режиссер» повеселел.

— Ну, сейчас взрывать будем, — объявил он.

— А взрывчатки хватит? — осведомился Тараканыч.

Бандит ухмыльнулся:

— У нас этого добра на десять таких кораблей хватит! Полный трюм на «Пилигриме».

Он вынул свисток и засвистел. На палубу вылезли его подручные. Они привезли с «Пилигрима» несколько ящиков взрывчатки, заложили их в машинное отделение и протянули бикфордов шнур к борту «Калабрии». Затем пираты погрузили в шлюпки награбленные вещи, и шлюпки отчалили от «Калабрии». Осталась всего одна лодка, в которой стоял Бельведер со спичками в руках.

— Эй, звездочет! — крикнул он. — Чего ты тянешь? Может, оставить тебя на «Калабрии»?

— Иду, мое солнце, — откликнулся Тараканыч, — бегу!

Перед тем, как спуститься в лодку, он вынул из кармана серую мышь, прошептал ей что-то, опустил ее на палубу и погладил. Когда он, наконец, очутился в лодке, «режиссер» поджег бикфордов шнур, прыгнул к веслам, и лодка понеслась подальше от обреченного на гибель корабля Взрыв должен был произойти после того, как все пираты достигнут «Пилигрима».

В то время, как шлюпки летели к «Пилигриму», маленькая серая мышка шмыгнула в машинное отделений «Калабрии» и быстро перегрызла бикфордов шнур, по которому огонь должен был добраться до взрывчатки.

На «Пилигриме» ждали взрыва, но все было тихо. Бандиты толпились у борта, молча глядя на чернеющую вдали «Калабрию». Лишь один Тараканыч не интересовался происходящим и, побродив по палубе, куда-то исчез.

«Режиссер» был вне себя.

— Это корыто не желает взрываться! — кричал он, наливаясь кровью. — Кто укладывал динамит?

Бандиты молчали.

— Приказываю садиться в лодки! Немедленно! Отправляйтесь все на «Калабрию» и выясните, в чем дело!

Но никто не сдвинулся с места. Слишком опасно было возвращаться на корабль, который в любую минуту мог взорваться.

В это время на палубе появился Тараканыч и быстро засеменил к бандитам.

— Бельведерчик! — весело закричал он. — Давай я сплаваю! Зачем рисковать молодым парням? Они тебе еще пригодятся.

— Конечно, — закричали пираты. — Зачем рисковать нам, молодым парням? Мы еще пригодимся!

Бельведер согласился.

Тараканыч с удивительной быстротой впрыгнул в лодку и изо всех сил навалился на весла. Пираты удивленно следили за смельчаком, который спешил навстречу опасности. Отплыв на приличное расстояние от «Пилигрима», он прокричал:

— Чао, камарилья! Если что не так сделал, вы уж не обижайтесь, искюз ми плиз!.. Я вас всех обожаю. Адьос, амигос, другими словами — прощайте, друзья!

— Глупец, — пробормотал «режиссер» и усмехнулся.

Вот отважный Тараканыч поднялся по трапу на «Калабрию». Вот он послал воздушный поцелуй пиратам…

В эту секунду раздался страшный взрыв, и «Пилигрим», переломившись на несколько частей, исчез в океанской пучине.

Над «Калабрией» загремело «ура». Матросы, беспомощно лежащие на палубе, кричали «ура» так громко, что Тараканыч даже засомневался: уж не сделал ли он чего-нибудь доброго.

Сид успокоил волшебника, сказав, что это всего лишь дань его высокому мастерству.

— Неужели я вам так никакого зла и не сделаю? — озабоченно спросил Тараканыч. — Сколько времени на корабле пробыл, а зла не причинил! Я ведь все-таки злой волшебник, как-никак…

Он вздохнул:

— Может, хоть чирьев напоследок наставить? Так ведь было уж все это, было… Ума не приложу. Слушай, Сид, сколько у тебя еще осталось ящиков с бычками?

— Три, — недоуменно ответил толстяк.

— А ты их очень любишь?

— Очень!

— Порядок, — обрадовался волшебник. — Это и будет мое зло тебе. Тащи их сюда, живо!

Сид приволок ящики и переправил их в лодку.

— Вот такие дела, пузанок, — сказал Тараканыч, — теперь ты остался без любимых бычков, затоскуешь, может, даже и умрешь. Дай я тебя на прощание поцелую.

Он облобызал Сида, вытер слезу и залез в свою лодку полную бычков в томатном соусе.

— Будьте несчастливы! — прокричал Тараканыч и, заработав веслами, отправился продолжать кругосветное путешествие.

«Калабрия», нагоняя потерянное время, понеслась острову.

Глава двадцать вторая

«Искатель» приближался к родным берегам. Все системы корабля работали безупречно. Самочувствие наших героев было нормальным. Наступили последние сутки путешествия.

На рассвете воздухоплавателей разбудил рев реактивного самолета. Сначала они увидели розовеющее небо. Затем откуда-то снизу вынырнул самолет без опознавательных знаков, пронесся рядом с шаром и скрылся.

— «Пума», — безошибочно определил Коля тип самолета, — всепогодный, сверхзвуковой перехватчик.

— Хулиганье, — сказал Леро. — Места ему не хватает!

42